А нужна ли нам героика? То есть – возвышенное, идеальное представление о жизни, о людях, которые способны не только на приземлённое существование,
но и на взлёт, на самопожертвование. Вопрос не праздный. Для скептиков такое мировоззрение – всего лишь риторика. Им трудно поверить в то, что человек способен на самопожертвование. Для того и существуют стихи и легенды.
Эпический пролог
Многовековая история мировой цивилизации подсказывает нам, что героический эпос десятки раз становился первоосновой великой культуры. Потребность в герое – будь то Гильгамеш, Геракл, Давид Сасунский, Зигфрид или Илья Муромец – жила в каждом народе. Память о них передавалась из уст в уста, обрастая невероятными сюжетами. Их первыми люди попытались увековечить – и, как мы видим, не без успеха. Даже письменность не требовалась, чтобы передавать из уст в уста восхищённые предания о непобедимых защитниках родной земли.
Героика – это развитая система ценностей, которую нужно осознавать, а не принимать догматически. Что считать подвигом – преодоление себя, жертвенность, готовность погибнуть «за други своя», умение работать до изнурения ради будущих поколений? А может быть, важнее подвиг смирения? Всё это относится к героике, но в разное время мы уделяем более серьёзное внимание тому или иному качеству.
Гегель считал «веком героев» изначальные, «дозаконные» времена и считал, что удел человечества последующих эпох – воспоминания о героических временах. А где воспоминания – там и ностальгия, и формирование ценностей.
Для античной культуры, которой мы многим обязаны, образы героев Золотого века мифологии долгое время оставались ключевыми. Помогали сражаться и изобретать, осваивать новые пространства и тайны ремёсел. Это и Геракл, и неуёмный Ахилл, и бунтарь Прометей, принёсший людям цивилизацию. Все эти мотивы аукнулись и в нашей, русской традиции. Есть в нашем каноне и мученики, и защитники Отечества, и бескорыстные вольнодумцы, и непоколебимые стоики. Пантеон героев всегда с нами, только нужно изучать их внимательно и с пониманием.
Алексей Лосев писал: «Важно отметить, что стоики тоже были поклонниками и почитателями древнего героизма. Но в то время как мифологические Геракл и Ахилл были героями по самой своей природе, так что героизм был для них всего только естественным проявлением их природы, в то же самое время стоики вовсе не считали человека героем по природе, а этот героизм нужно было ещё воспитать, и достигнуть его можно было только в результате неимоверных субъективных усилий».
Корни русской народной героики – в былинах. По их неспешному распеву мы можем судить об укоренённом в нашем сознании представлении о подвиге, о доблести, о славе. Их слагали в годы раздробленности и поражений, а повествовали былины о том времени, которое стало народной мечтой. О времени побед и единства русской земли, которая давала отпор врагам. И любимым героем русских легенд стал Илья Муромец – «старый казак», самый мудрый, преданный Отечеству и свободолюбивый из богатырей. И – самый миролюбивый.
Образ Ильи демократичен; крестьянское происхождение героя подчёркивает обобщённо-народный смысл такого феномена, как народный заступник. Не случайно этот былинный богатырь воспринимался как символ русского патриотизма. Знаменателен тезис А. С. Хомякова, говорившего о былине «Илья Муромец и Козарин»: «Спокойное величие древнего эпоса дышит во всём рассказе, и лицо Ильи Муромца выражается, может быть, полнее, чем во всех других, уже известных сказках. Сила непобедимая, всегда покорная разуму и долгу, сила благодетельная, полная веры в помощь Божию, чуждая страстей и – неразрывными узами связанная с тою землёю, из которой возникла. Да и не её ли, не эту ли землю Русскую олицетворило в нём бессознательное вдохновение народных певцов?». Такова суть богатырского батального служения. Но Алексею Хомякову принадлежит одно из самых поэтичных, выразительных и загадочных определений подвига – подвига, который «в терпеньи»:
Есть у подвига крылья,
И взлетишь ты на них
Без труда, без усилья
Выше мраков земных,
Выше крыши темницы,
Выше злобы слепой,
Выше воплей и криков
Гордой черни людской.
Здесь мыслитель XIX века всколыхнул старую традицию. Летописцы Древней Руси считали умение безропотно, с молитвой, принимать страдание и гибель высшим подвигом. Таков подвиг первых русских святых, князей Бориса и Глеба. Смирение в те времена воспевали чаще и сильнее, чем воинскую отвагу. Так было во время нашествия Батыя на Русь. Но когда Хомяков писал эти стихи, царили другие нравы. Россия привыкла побеждать, уничтожать врага на поле боя. Поэт-философ напоминал современникам, что существует и другое измерение подвига – христианское, духовное. Мистическое, потому что объяснить его с помощью формальной логики невозможно. Это важная грань нашего мировоззрения.
Ветра нового времени
Надолго заложил основы нашего отношения к подвигу император Пётр Великий – отец русской гвардии, считавший, что сражаться нужно до конца. Иногда его представляют как оголтелого западника. Но, пожалуй, точнее других сказал о нём Пушкин: «Не презирал страны родной, он знал её предназначенье». Пётр исступлённо служил единой задаче: сделать Россию самой могущественной и просвещённой державой. И это – в условиях отставания от Европы по части технологий. Основой державной мощи он считал сильную армию и, в отличие от своих предшественников на престоле, уделял немалое внимание воспитанию офицеров и солдат. «Служить, не щадя живота своего», – это петровский принцип.
Суворов – ещё один последователь первого русского императора – говорил: «Возьми себе в образец героя древних времён, наблюдай его, иди за ним вслед, поравняйся, обгони – слава тебе! Я выбрал Цезаря». В этих словах – смысл суворовской науки побеждать. Это правило важно не только для защитника Отечества. Если вдуматься, такой метод поможет каждому из нас, в любой профессии и просто в жизни. Герои – это образцы, у которых мы учимся. Вспомним: в классической Греции «Илиада» Гомера была главным учебником на все случаи жизни. И для русских людей былины (старины) и героические оды были вратами просвещения – по крайней мере гуманитарного и идеологического.
Многое изменилось в ХХ веке. Но героика в общественном мировоззрении вовсе не ушла на вторые роли. Советская идеология во многом напоминала классицизм XVIII века. И прежде всего – надеждой на укрепление государства как на единственную возможность шагнуть в будущее. Появилось и новое интересное направление – героика труда. Её мы ощущали сызмальства. Даже в прописях для первоклассников можно было увидеть тезисы, прославляющие труд на преодоление себя, в тяжёлых условиях. Не случайно именно тогда возникло понятие «Герой Труда». И здесь дело не только в почётном звании и орденах, хотя поэт сказал афористично: «Из одного металла льют//Медаль за бой, медаль за труд».
Основателем этого направления, пожалуй, стал Владимир Маяковский. По крайней мере, без его образов представить себе советскую героику невозможно, именно на него десятилетиями ориентировались – и не только поэты. Приведём лишь начало из «Рассказа Хренова о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка»:
По небу
тучи бегают,
дождями
сумрак сжат,
под старою
телегою
рабочие лежат.
И слышит
шёпот гордый
вода
и под
и над:
«Через четыре
года
здесь
будет
город-сад!»
Кажется, что такая сила слова способна сдвигать глыбы. Идеологию, как и образную систему этого стихотворения 1929 года, повторяли и интерпретировали многократно. Вплоть до времён последней великой стройки социализма – БАМа. С годами эта риторика стала выглядеть конъюнктурной, не все ей доверяли, и всё-таки она сохраняла влияние на умы. Подобное направление могло появиться только в СССР и только в России. Сошлось сразу несколько факторов. И тяжёлый климат Сибири и Севера, где разворачивались новые стройки. И приверженность к открытиям, к новым – героическим! – профессиям. Лётчики, полярники, подводники, наконец, космонавты стали героями эпохи. И по регалиям, и по отношению к ним в народе. Проявить себя там, где трудно, – это требует постоянного преодоления себя. Вряд ли полярники, лётчики, моряки, учёные могли бы освоить суровый русский Север и пространство Ледовитого океана только из одной мотивации – денежной. Их называли энтузиастами. Это слово – почти синоним понятию «герой».
В ХХ веке в нашей стране появилось выражение «массовый героизм». Это самое честное определение того, что происходило на фронтах Великой Отечественной войны. Подвигов было столько, что выучить все имена героев люди просто не могли. И те, кто становились всенародными героями, символизировали самоотверженность сотен и сотен бойцов. Таким был Николай Гастелло – лётчик, протаранивший немецкий эшелон. Такими были Зоя Космодемьянская, Александр Матросов. За спиной каждого из них – тысячи безымянных подвигов.
Ещё одно направление героики советского времени – звёздное. Космонавт Георгий Гречко 20 лет назад говорил автору этих слов: «Когда человек перестаёт смотреть в небо, он превращается в свинью, которая глядит только вниз, в своё корыто». Учение, просвещение – всё это ещё в XVIII веке воспринималось (вспомним, например, М. В. Ломоносова) как основа любого важного свершения. В ХХ веке это стало ещё очевиднее. Прорыв в космос вдохновил целое поколение, в то время высшим героизмом считался шаг в незнаемое. Не менее важен подвиг учёных, которые сумели исполнить многовековую мечту человечества преодолеть земное тяготение. Воистину, «сказка стала былью», а установка «мы покоряем пространство и время» подтвердилась в реальности. Научное творчество – в особенности связанное с опасностью для жизни – тоже воспринималось (и совершенно справедливо) как подвиг. И эту романтическую героику оборвали в середине 1980‑х, когда общество увлеклось иными материями. Ниспровергательскими. И мало кто стал от этого счастливее. Забывая о своих героях, народ теряет веру в себя, теряет чувство сопричастности к истории, которое воспитывается веками. Как известно, ломать легче, чем строить. И потерять связь с великим прошлым можно в одночасье.
Борьба за героику
Начало 1990‑х стало временем дегероизации. Принципиальной. Все коллективные, а тем более государственные ценности были объявлены тоталитарными (то есть почти преступными) и устаревшими. Попытки выстроить «национальную идею» в пробирке политтехнологов в то время ни к чему не привели. Объединительной идеей стало тогда выживание. К героике стали относиться скептически. Всё, кроме бизнеса, было объявлено атавизмом. А героика может быть только бескорыстной. Афоризм «В жизни всегда есть место подвигу» высмеивали, даже объявляли вредным. Старые принципы мешали прививанию потребительских ценностей. Может ли стать идеалом, героем нашего времени удачливый коммерсант? Как оказалось, ненадолго. Глубинные ценности перечеркнуть «сверху» не удалось. По большому счёту, уже в 1998–1999 годах стало ясно, что потребительство и постмодернизм в России в качестве образа жизни не состоятся.
Когда уничтожается героика, идеологический вакуум заполняют идеи, которые проще всего определить одним словом – эгоизм. Не будем отрицать, что вспышки этого чувства присущи каждому человеку. Но когда агрессивный индивидуализм превращают в основу житейской этики, общество раскалывается, его затягивает в пучину междоусобных распрей, в которых «каждый сам за себя». Память о героях – от Добрыни Никитича до Александра Матросова – мешает торжеству эгоизма.
Оказалось, что без героики нельзя. Нельзя отрешиться от богатырской эстафеты, которая связывает нас со многими поколениями воинов, праведников, строителей. В советские времена выходили массовыми тиражами замечательные наборы солдатиков, в которых наша ратная слава была представлена в образах древнего витязя, петровского гвардейца, суворовского гренадёра, кутузовского гусара, красноармейца и советского солдата. Эти наборы воспитывали чувство сопричастности к истории крепче сотен учебников, самых талантливых. Что-то подобное просто необходимо сегодня. Сплочение страны – это и сплочение разных эпох, каждая из которых даёт нам уроки.
«Не стоит село без праведника», – в правоте этой народной пословицы мы убеждаемся каждый день. Герои нужны России и сегодня. Они есть. Они не должны оставаться безвестными. Уверен, что так и будет. В том мировоззрении, которое вырабатывается и будет вырабатываться в России – не по разнарядке, а во «мнении народном» – проявятся представления о героизме наших далёких и близких предков. Сохранять это наследие просто необходимо.
Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ, заместитель главного редактора журнала «Историк»
Источник: НиР № 4, 2023
На фото: Илья Муромец. Н. Рерих