Сегодняшние обильные дискуссии по поводу национальной идеи фиксируют острую в ней необходимость. Страна устала от идеологической паузы.
Попытка заменить такую идею патриотическим настроем и разговорами о национально-патриотической прагматике стратегически ошибочна.
Во-первых, идея свободы выбора, которую уже тридцать лет поднимают на щит, будучи доведена до крайности, проваливается, превращаясь в чистую манипуляцию, – люди и на электоральном, и на потребительском уровне выбирают то, что показывает телекартинка.
Во-вторых, одного патриотического подъёма мало – это эмоция, которая через какое-то время угаснет, если не будет подкреплена сознательной идеей и не превратится в программу конкретных действий, привлекательную и понятную для обычного человека. А что предлагается сегодня обычному человеку на уровне СМИ? Обогащайся, развлекайся, решай свои проблемы и не сильно задумывайся о смысле происходящего – там, наверху, знают, что и как. И в ситуации относительного спокойствия и тем более в ситуации падения жизненного уровня свобода выбора, разрекламированная в СМИ, превращается в бремя. Если бы людям было понятно, как они могут себя применить в условиях патриотического подъёма, и сам патриотизм превратился бы в пятилетки подъёма страны, причём каждый человек нашёл бы в этом себя.
К тому же неотрефлексирована тема – любовь к стране и любовь к государству. Многие не очень различают эти два понятия. Если их рассматривать отдельно или устроить опрос, боюсь, что любовь к государству, к особенностям его функционирования, к чиновникам, олицетворяющим его волю, будет выражаться в очень малом количестве процентов.
В-третьих, не осмыслены и не разделены понятия Родины и власти правящего режима. Хорошо если сегодняшняя власть работает в интересах страны и работает всё более успешно. А если ситуация изменится и режим, управляющий этой Родиной, решит на каких-то условиях сдать её Западу, то что делать народу? Соглашаться с этой властью? Можно было бы любить ельцинскую Россию как государство? Нам скажут: пусть тогда народ проголосует и выберет себе правильную власть. Но это нереалистично в современной России – власть снизу путём честных выборов кардинально сменить невозможно: любой сменщик будет частью системы.
Но национальная идея, о которой сегодня говорят очень многие, нужна совсем не в виде брошюры с абстрактными тезисами, которую издали большим тиражом и раздали госчиновникам. Она нужна как новая система жизни, устройства общества и государства, как стиль жизни.
Россия – страна идеоцентричная. Здесь всегда любили греческую философию, труды Платона, чьи слова «идеи правят миром» для жителей нашей страны не пустой звук. Бесконечность российских пространств, множество народов, населяющих эти территории, исключительно сложные географические условия и испытания, склонность к вольнице и анархии, периодически ввергавшая страну в состояние исторического хаоса, – все эти и другие факторы остро ставят вопрос о национальной идеологии. Она нужна нам как правила движения и организация автомобильного движения в мегаполисе. Человек без идеи в голове и мотивации её осуществить в сердце подобен путнику без компаса в пустыне. И неважно, что это пустыня фигуральная и что рядом другие люди – если у них нет конечного пункта, куда идти, и понимания, зачем нужно двигаться в этом направлении, они никуда не придут, даже вместе. Все состоявшиеся люди в любой сфере – это люди, имевшие не только цель, но и идеологию и философию жизни, смысл. И эта идеология должна как-то коррелировать с идеологией других людей, объединённых в общество и государство. Любое современное государство пишет на своих знамёнах, что оно ставит перед собой целью развиваться. Но возможно ли развитие страны, если её жители при всём бесконечном многообразии человеческих типов не будут развиваться, то есть двигаться в этом направлении? Что произойдёт, если самые передовые технологии достанутся собратьям Дани Милохина или тяжёлым ретроградам с негибким мышлением, которые не способны понять смысл происходящих событий и не работают над собой?
Личность и развитие человека
Любая национальная идеология развития останется книжной теорией, если она не будет предполагать развитие человека. Сегодня под этим развитием понимается что угодно – развитие компетенций, профессиональных навыков, тренировка умений пользоваться теми или иными продвинутыми технологиями. Но весьма редко говорится о развитии и совершенствовании человеческой личности. Между тем наша страна – это такое культурное пространство, где понятие личности и её совершенствования играет огромную роль. Россию создавали и защищали самые яркие личности, какие только есть на свете. Понятие совершенствования прямым образом связано с христианской традицией, где понятию личности уделяется огромное значение, поскольку даже Бог – это Сверхличность. О личности говорили и спорили русские философы, которые связывали её со способностью властвовать над собой и самореализацией человека в творчестве и любви к людям и Богу. Это играло значительную роль и в советской традиции, включая даже бытовые фигуры речи: уважаем ли мы кого-то как личность, состоялся или не состоялся тот или иной человек как личность. Но говоря о национальной идее нужно говорить не просто о почитании личности в её данности, но о её развитии, воспитании и совершенствовании.
Представления о совершенном человеке
Совершенствование человека, его личности и внутреннего мира – давнишняя идея, которая обсуждалась думающими представителями человеческого рода. Античные мудрецы выдвигали идею калокагатии (др.-греч. καλοκαγαθία, от др.-греч. καλὸς καὶ ἀγαθός – «прекрасный и хороший», «красивый и добрый») – совершенной личности, органически объединяющей в себе красоту и добро, понимаемое как благо, как гармония внешнего и внутреннего. Калокагатия представляла собой не столько статический идеал, сколько динамическое понятие, предполагающее восхождение человека к такому совершенству и сплаву лучших качеств. В Средние века совершенство понималось как соединение человека с совершенным Творцом, что могло стать результатом огромной работы человека по очищению своего внутреннего мира от всяческих греховных и несовершенных качеств. В эпоху Возрождения совершенный человек – это одухотворённая героическая личность, обладающая физической красотой. В Новое время совершенство связано с такими понятиями, как гармония, мера, свобода, прекрасное, целесообразность. Совершенный человек – это просветитель, который несёт миру знание, морально улучшающее человеческую природу. Новое время – эпоха торжества западного динамизма и улучшательства, и совершенный человек в эту эпоху – это рациональный деятель, улучшающий мир. В эпоху капитализма человеческое совершенство отождествляется с рациональностью, пользой, богатством, личным успехом. На Востоке совершенство носит внеличностный характер, оно предполагает слияние человека с Богом, но в отличие от христианства, где Бог – Совершенная Личность, восточное Божество чаще носит безличный характер. Достичь совершенства значит растворить свою несовершенную личность в океане совершенного абсолютного начала.
В философском постмодернизме, где всё относительно и равновелико, нет каких-то внятных концепций совершенства и совершенствования. Если говорить о либеральной философии, то она в целом говорит не о преодолении человеческого несовершенства, но, напротив, о всесторонней защите права человека активно отстаивать своё несовершенство, вплоть до любого извращения и уродства, защищая его на юридическом уровне. Очень многое в современных человеческих взаимоотношениях построено на культивировании и эксплуатировании, например, того же чувства обиды – с точки зрения традиционных религий греха, который необходимо в себе победить. Современное западное, писаное или неписаное, действующее через общественное мнение и СМИ законодательство построено на том, чтобы ни в коем случае не обидеть какую-то личность или собрание личностей (в ту или иную социальную группу). Если кто-то всё-таки обидел кого-то, то на раскрутку этой обиды ставится целая армия специалистов – адвокаты, журналисты, блогеры, чиновники, лидеры различных неформальных организаций. Потому совершенствование личности философия постмодерна и либеральное мировоззрение всерьёз не рассматривают.
О совершенствовании личности и жизни говорит и Япония. Поскольку в Стране Восходящего Солнца до сих пор популярно учение Конфуция, где идеалом был «благородный муж» – человек, обладавший определённым набором человеческих качеств – гуманностью. Концепция «Кайдзен» означает непрерывное ежедневное улучшение жизни. Она применяется везде – и в сфере личных карьерных планов человека, в трансформации своих негативных привычек, и в работе корпораций, и в государственном планировании. Секреты японского экономического чуда, о котором сегодня редко вспоминают, в умении применить эти принципы в практической жизни. Япония – единственная в мире страна с горизонтом государственного планирования в 50 лет, причём всё задуманное она выполняет как часы.
Этимология слова «совершенство»
Интересно, что даже терминологически понятие совершенства в России отличается от того, что возобладало на Западе, хотя этимология данного понятия сходна в индоевропейских языках. Греческие понятия «телейон», совершенный, и «телейос», совершенство, принято считать производными от «телос» – цель, завершение. В церковнославянском языке «телос» переводилось как «верх», что созвучно русскому понятию «совершенство», понимаемое как целостность. Но на латинском языке понятие совершенства приобретает несколько иные смыслы.
Латинское perfectio происходит от facere с предлогом per и понимается как нечто «сделанное, исполненное или доделанное до конца, всецело». Отсюда западный деятельный перфекционизм, ведь perfect, perfection восходят к латинскому perfectus – «завершенный». Само это причастие восходит к глаголу perficere – «совершать, достигать, заканчивать». И, конечно, вектор подобной деятельности, взятой на вооружение западной цивилизацией, – не «Умное Делание» православного исихазма и даже не «Великое Делание» алхимии, а протестантская предприимчивость. Можно предположить, что на глубинном уровне мы воспринимаем совершенство как нечто присущее нашей высшей природе, в то время как Запад видит в совершенстве то, что он должен доделать, достроить рукотворным способом. В антропологии и глубинной психологии саму тягу человека к совершенствованию всё чаще рассматривают не как результат некоего научения алгоритму, приводящему к достижению поставленных целей, а как естественным образом встроенный в сознание природой и Творцом механизм воссоединения части и Целого. Объясняет неизбежность этой тяги человека к совершенствованию вдумчивый взгляд на ресурсы организма и психики, связанные с идеей совершенствования. Ведь, согласно данным науки, человеческий мозг состоит из 50 миллиардов нейронов, которые соединяются в единую цепь 600 триллионами синапсов, и количество различных мыслей и их оттенков, которые такой аппарат потенциально способен воспроизвести, столь огромно, что если записать это число на некоей воображаемой ленте, она способна охватить расстояние от Земли до Луны 17,5 раза! По предварительным подсчётам, все компьютеры мира могут произвести примерно такое же количество связей и комбинаций только в результате непрерывной трёхдневной работы. Но если человеку дан в ежедневное пользование такой невероятный биокомпьютер, уникальная нейронная скрипка Страдивари, то, очевидно, не для того чтобы он забивал ею гвозди, как, к сожалению, делает большая часть людей, а чтобы он совершенствовался как пользователь и Музыкант.
Время, эпоха влияет на национальную идеологию и выстраивает её через организованных в коллективы людей и через различные институты власти, построенные государством. Кардинальные изменения исторической ситуация, приход к власти людей, исповедующих совсем иные ценности, заставляют изменить ценности и выработать новую идеологию. Каждая новая историческая эпоха рождает новую форму идеологии. Она была связана с пониманием своего Предназначения и Миссии, то есть была носителем высших духовных Смыслов. Вспомним глубокую формулу философа Владимира Соловьёва: «Идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в Вечности». Идеология Московской Руси времён Филофея заключалась в хранении её духа.
Идеология Российской Империи заключалась в простой формуле, рождённой графом Уваровым: «Самодержавие, Православие, Народность», на которой, кстати, Романовы не настаивали. Она опиралась на православную систему заповедей, которая регулировала поведение человека и предлагала ему брать в качестве образца образ Иисуса Христа. В ранний период советской власти национальная идея носила интернациональный характер и могла выражаться формулой: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Сталин заменил эту формулу другой идеей – построения социализма в отдельно взятой стране.
В мирное время эта идея нацеливала каждого человека на максимальную самоотдачу строительству царства социальной справедливости и жадную тягу к образованию и самообразованию («настоящим коммунистом можно стать только усвоив всю сумму знаний, выработанных человечеством»), а в военное время она была очевидной – Победа! При этом христианские заповеди были заменены Моральным кодексом строителя коммунизма, о близости которого к положениям Нагорной проповеди говорили многие, включая нашего Президента (специальные исследования показывают, что из 12 положений Морального кодекса по крайней мере девять имеют аналоги в Евангелии). И Нагорная проповедь, и Моральный кодекс перечисляли морально-психологические качества человека, совокупность которых составляла идеал, господствовавший в то время.
В последние десятилетия ни христианские, ни коммунистические ценности не совпадали с духом времени, в котором через ТВ и СМИ воспевались совершенно иные черты человека – успешность, удачливость, прагматизм, эгоизм, любовь к деньгам, богатству и удовольствиям.
Необходимые качества
Какие качества следует считать если не идеальными, то приближающими к идеалу современного человека, живущего в России?
На наш взгляд, эти качества должны помочь современному человеку ответить на вызовы, которые бросает ему эпоха, время. Очевидно, что эти вызовы связаны с целой системой испытаний – противостоянием натиску западной цивилизации, информационным давлением на сознание, включая национальную самоидентификацию, виртуализацией жизни, межнациональными конфликтами, экологическим кризисом, голодом, разрывом поколений, падением нравов, пропагандой извращений. Чтобы отразить этот натиск, требуется духовная мобилизация каждого человека, живущего в России. А это потребует от него развития целого ряда качеств: человек должен быть сильным, мобилизованным, терпеливым, способным быстро обучаться новым навыкам и умениям, хорошо управлять собой и проявлять длинную волю в отстаивании своей здоровой самобытности. Это волевые качества. Во-вторых, трудная ситуация в стране и мире требует от человека быть оптимистом, испытывающим устойчивые положительные эмоции, радость, отсутствие уныния, умение владеть своей эмоциональной сферой, обладать позитивной мотивацией. Наконец, в-третьих, современный сложнейший мир с огромным количеством запутанных проблем требует от человека способности к распознаванию сути, ясного видения и умения отличать истину от заблуждений, тяги к получению хорошего образования. Воля, любовь, позитив, мудрость – качества, объединённые устремлением к духовному совершенствованию. Но это набор качеств, некое механическое соединение черт, из которых трудно сложить целостный и живой образ. В мирное время идеалом может быть человек – строитель новой жизни, человек-творец, нацеленный на служение и готовый постоянно учиться, а в военное время он – воин света, вежливый человек, защитник слабых, носитель справедливости, без попыток укрепления которой в стране любые разговоры о национальной идее обращаются в фарс.
Многие эксперты полагают, что национальная идея должна быть сформулирована в виде философско-идеологического текста, другие – что она будет выразительнее, если её представить в виде поэтической формулы («Умом Россию не понять, аршином общим не измерить: у ней особенная стать – в Россию можно только верить» или «Россия, Русь! Храни себя, храни!»). Есть и те, кто считает, что национальная идея наиболее ярко и мощно проявляется в таких массовых движениях, как Бессмертный полк, и представляет собой демонстрацию глубинного единства нашего народа и священность нашей национальной памяти, объёдиняющей живых и мёртвых и ярчайшим образом иллюстрирующей непрерывный характер нашей истории. Немало сторонников у тех, кто утверждает, что поиски национальной идеи – избыточная роскошь и что сама она по сути тождественна русской классической культуре во всём её богатстве. Думается, что это и так, и не так. Проблема в том, что сегодня у нашего народа нет жадной тяги к знаниям, к попытке овладеть русской и мировой культурой, что было присуще нам почти на всём протяжении советского периода. Кстати, сегодня, когда идёт натиск на классику на самом Западе и пресловутая культура отмены перечёркивает великие имена, самое время объявить Россию территорией, сохраняющей не только традиционные ценности, но и лучшие образцы мировой культуры. Мы должны сохранить Шекспира и Диккенса, которых уже начали запрещать для будущего человечества.
Но очевидно одно: бесплодна идея, зафиксированная только лишь на бумаге, сколь бы красивой она ни была. Она должна быть подкреплена миллионом действий, самыми разными способами разъясняющих её суть, убеждающих людей, что это необходимо, и формирующих в них ощущение причастности к великому делу строительства государства. Должна быть понятна народу и принята им как своя задача, как предназначение. Как бы мы ни относились к советскому опыту, в этом смысле он очень эффективно воспитывал людей, или, как иронически говорят западники, «агитировал за советскую власть». Продуман ли у нас комплекс мер по донесению смысла этой идеи до умов и сердец сегодняшних людей и её воплощение вплоть до бытовых деталей? Очевидно, что пока ни эта идея, ни способы её популяризации по-настоящему не сформулированы.
Сергей КЛЮЧНИКОВ
Наука и Религия № 11 2022 год