Давно замечен один интересный феномен: в России все дискуссии, будь то споры о проблемах экономики, актуальной политики, культуры, да о чём угодно, довольно быстро превращаются в споры об истории. Видимо, это неизбежно, ибо без определённого единства в решении исторических вопросов трудно обрести единство в решении вопросов современности и самое главное - в вопросах о будущем. Следовательно, для существования русского народа и Российского государства большое, если не решающее значение имеет единое историческое сознание.
Причины подобной значимости единого исторического сознания для России, думается, можно найти в далёкой древности. Дело в том, что у славянских народов ещё в очень давние времена основой социума стала территориальная, или соседская община, члены которой были связаны не столько кровным родством, сколько общей хозяйственной жизнью, общей территорией, духовными и культурными предпочтениями. Более того, в такой общине вполне по-соседски уживались выходцы не только из разных племён, но даже из разных народов, то есть этнически отдалённые друг от друга. Но подобные исторические феномены обернулись тем, что практически у всех славянских народов отсутствует память о дальнем кровном родстве.
Таким образом, одним из кардинальных качеств русского национального сознания является не «родство по крови», а «родство по истории». А от ответов на исторические вопросы зависит не только современное положение, но и будущее русского народа, более того - само его существование! Поэтому можно признать, что, в отличие от многих иных народов, у русских (как, впрочем, и у большинства других славян) вместо «крови» одним из объединяющих начал, наряду с образом единой Земли, единым языком, единой верой, общей культурой и единым государством, является и единое историческое сознание (то самое «родство по истории»).
Единое историческое сознание - это целый комплекс важнейших исторических событий, единая оценка которых отточена веками общей исторической судьбы, а признание этой оценки и обозначает, собственно говоря, принадлежность к народу; это и вполне реальное ощущение человеком причастности собственной, от-дельной, частной судьбы к чему-то большому, значимому, великому, причастности современных поколений к исторической судьбе своего народа, понимание ими собственной исторической и нравственной ответственности за свою землю и свой народ перед прошлыми и будущими поколениями.
Само по себе единое историческое сознание состоит из нескольких условных «уровней». В основе «родства по истории» лежит общая историческая память народа - чувство (осознанное или неосознанное) единства исторической судьбы народа и потому самая распространённая форма исторического сознания, чаще всего существующая в виде чувственных образов, представленных в различных устных и письменных источниках (преданиях, сказаниях, былинах, поговорках, песнях, литературных и художественных произведениях и т. д.). Историческая память возникает в далёкой древности, но существует на протяжении всего исторического бытия народа, в том числе и в современном его состоянии. Именно в силу своей чувственной природы историческая память часто противоречит научному историческому знанию, ведь для неё далеко не всегда важны точные даты и места тех или иных исторических событий, реальные имена участников этих событий и даже реальность самих исторических личностей. Более того, историческая память народа существует преимущественно в мифологизированном виде, и иной быть не может, ибо миф - это обыденное и совершенно нормальное состояние исторической памяти народа. К примеру, в исторической памяти русского народа очень популярен персонаж по имени Владимир Красное Солнышко. Но ведь это персонаж русских былин, а значит, собирательный образ древнерусского князя (X-XIII веков), имеющий мало общего с реальными историческими личностями. Однако даже в научной литературе можно иногда найти отождествление былинного Владимира Красное Солнышко с историческим киевским князем Владимиром Святославичем, Крестителем Руси (ум. в 1015), а в обыденной исторической памяти народа князь Владимир Святославич чаще всего и присутствует под прозванием «Красное Солнышко».
Помимо того, что историческая память может противоречить научному историческому знанию, она ещё и внутренне противоречива. Подобная противоречивость особенно характерна для больших народов, проживающих на обширных территориях и контактирующих в различных регионах своего проживания с иными народами. По этой причине возникали и параллельно существовали, во-первых, многообразные варианты общих исторических преданий и, во-вторых, локальные предания, не имеющие аналогов.
На определённом этапе существования народа, чаще всего в период создания единого государства, возникает необходимость в структурировании народной исторической памяти и создании определённой концепции истории, отвечающей государственным интересам (в первую очередь интересам правящего рода). Постепенно из разных вариантов исторических преданий в ходе их целенаправленной редактуры складывается официальная государственная интерпретация истории, которая, по мере утверждения в сознании народа, начинает оказывать решающее влияние на формирование его исторического сознания.
Судя по всему, рождению первой официальной интерпретации русской истории мы обязаны князьям Владимиру Всеволодовичу Мономаху (1053-1125) и его сыну Мстиславу Владимировичу Великому (1076-1132). Именно в годы их правления и, возможно, по их заданию в первой четверти XII века русские книжники-летописцы в Киеве свели различные исторические представления, легенды и предания славянских и неславянских народов в единый текст «Повести временных лет» и тем самым создали первую единую интерпретацию отечественной истории. Со временем предложенная авторами «Повести...» интерпретация стала общепризнанной и затем включалась во все последующие летописи как повествование о начальных этапах существования русского народа. Впрочем, нужно иметь в виду, что в XI-XIII веках на Руси существовало несколько летописных центров и несколько летописных интерпретаций истории, которые и спорили друг с другом, и дополняли друг друга.
Ещё более значимой для благодатного развития русского народа и Российского государства оказалась вторая официальная интерпретация истории, возникшая в XVI веке. Причиной её возникновения стали изменившиеся исторические обстоятельства: в конце XV столетия Русская держава обрела независимость и одновременно, после падения в 1453 году Византийской империи, осталась единственным в мире независимым православным государством. Именно поэтому в начале XVI века в России происходит какой-то неимоверный по силе и последствиям духовный и интеллектуальный взрыв - церковные и светские мыслители начали напряжённейшую работу по поиску нового места Русского государства и русского народа в мировой истории.
Результатом этого поиска стало появление ряда важнейших для русской истории духовно-политических комплексов и образов («Третий Рим», «Новый Израиль», «Новый Иерусалим», «Святая Русь»), а в книжной традиции появились основополагающие исторические сочинения («Сказание о князьях Владимирских», «Лицевой летописный свод», «Никоновская летопись», «Степенная книга царского родословия» и др.), на идейной основе которых вырастало Русское царство, а затем росла Российская империя.
Но продолжали существовать и неофициальные интерпретации истории: во-первых, до начала XVII века в отдельных центрах сохранялось собственное летописание с оригинальными трактовками исторических событий, во-вторых, с середины XVI века стали появляться историко-политические сочинения различных авторов, представляющих собственные интерпретации истории и современности (например, сочинения А. М. Курбского).
В XVIII столетии в ответ на многообразные преобразования русской жизни в ходе реформ Петра I и Екатерины II возникает не просто третья интерпретация, а скорее целый комплекс новых интерпретаций отечественной истории. Прежде всего создаются различные научные интерпретации, в соответствии с которыми существовавшие до той поры религиозные духовно-политические концепты отечественной истории были отброшены, а в понимании истории постепенно утверждался так называемый «научный подход», то есть рациональный, критический взгляд на прошлое. Начало этому положил первый русский историк В. Н. Татищев, а продолжилось дело в трудах М. М. Щербатова, Н. М. Карамзина, М. П. Погодина, Н. Г. Устрялова, Н. И. Костомарова, С. М. Соловьёва, В. О. Ключевского, С. Ф. Платонова и других, теперь уже профессиональных историков. Кроме того, в XVIII - начале XX века существовало несколько официальных интерпретаций истории, последовательно сменявших друг друга. Причём они создавались на основе той или иной научной интерпретации, но редактировались в определённом духовно-политическом ключе при непосредственном участии российских императоров (особую заинтересованность в этом проявили в XVIII веке Пётр I и Екатерина II, в XIX веке — Николай I). Наиболее влиятельными можно признать официальные интерпретации, предложенные авторами гимназических учебников: в XIX веке — курсы русской истории Н. Г. Устрялова и Д. И. Иловайского, а в начале XX века — курс русской истории С. Ф. Платонова.
После революционных событий 1917 года и установления советской власти создаётся новая, четвёртая официальная интерпретация отечественной истории — «марксистская». При этом в СССР изначально были запрещены иные трактовки истории, а их последователи подвергались репрессиям. Только в середине 1930-х годов, когда большевистское руководство отказалось от идеи мировой революции и сосредоточило силы на собственной стране, появляется госзаказ на разработку концепции отечественной истории. Как результат, в 1940-1950-е годы массовому общественному сознанию была предложена вполне внятная конструкция под названием «История СССР». Однако нужно иметь в виду, что даже в рамках марксистской идеологии в советской исторической науке продолжались многочисленные дискуссии по различным историческим проблемам, и в целом советские историки внесли весомый вклад в развитие мировой исторической науки, особенно в области экономических и социально-политических исследований.
После распада СССР в России установилась ситуация «исторического плюрализма»: при отсутствии официальной интерпретации сосуществовали и дискутировали между собой различные научные, религиозные, идеологические и даже ненаучно-фантастические интерпретации отечественной и мировой истории. По мнению различных политических сил и общественных движений, «исторический плюрализм» обернулся настоящей «исторической вакханалией», и возникла опасность разрушения единого исторического сознания народа, а значит, опасность существованию народа и государства. Ответом на эти опасения стала так называемая «Концепция нового учебно-методического комплекса по отечественной истории», которая должна была бы послужить основой создания комплектов учебников для общеобразовательных школ. Впрочем, в научном сообществе идея разработки новой официальной интерпретации истории была воспринята скептически, а в некоторых случаях - критически. Думается, поэтому и сама «Концепция» получилась очень рыхлой по структуре и противоречивой по содержанию. В целом же на сегодняшний день вопрос о разработке новой официальной интерпретации истории России, которая послужила бы дальнейшему существованию и развитию единого исторического сознания народа, остаётся открытым.
Сергей ПЕРЕВЕЗЕНЦЕВ, доктор исторических наук, профессор факультета политологии МГУ имени М. В. Ломоносова
«Наука и религия» № 3, 2022